Борис А. Борисов
Прогноз — дело всегда гиблое, так как основан на предположении о будущих действий
людей, каждый из которых вовсе не обязан следовать вашему прогнозу, и вполне
может действовать и прямо противоположным образом. Однако мы попробуем взять
коня истории за удила, и провести его по уже видимым узким тропкам наступившего
2016-го, чтобы понять, что там почём, и чего нам можно ожидать — или хотя бы
опасаться.
Во-первых, начнем с фактов достаточно очевидных. 2016-й год — это год растущих нестабильностей, год накопления ресурсов для большого мирового кризиса, а может быть — и год начала этого кризиса. Это коснется и мировой экономики, и финансов, и политики, и военных вопросов.
Когда изучаешь дежурные правительственные прогнозы планы и программы всегда бросается в глаза одно обстоятельство: они по умолчанию исходят из того, что очередного циклического кризиса капитализма не произойдет — во всяком случае, никакого отражения такого кризиса в них не содержится. При этом циклические кризисы сотрясают мировую систему капитализма уже около полутора веков, повторяясь примерно каждые десять лет, с момента формирования системы мировой торговли и мирового рынка капитала — и нет никаких обстоятельств, которые бы препятствовали ему прийти к нам в гости вновь во второй половине десятых годов, которые вот и наступили, как раз, несколько дней назад.
Потому все те трудности о которых нам рассказывают с экранов телевизоров вожди и говорящие головы нашего Правительства — это трудности относительно благоприятного периода, которые — надо это отчётливо понимать — вскоре сменится периодом куда более неблагоприятным, периодом уже реального мирового кризиса, то есть таким, в котором не только упадут цены, но и физические объемы добытых ресурсов и произведенной продукции первых переделов не будут находить спроса.
Мы столкнемся не только с падением цен, но — одновременно — и с физическими падением объемов мировой торговли, и затем – неизбежно – и с глубоким падением нашего экспорта. При этом традиционно падение цен в сырьевых отраслях будут куда более глубоким, чем в промышленности, поэтому те страны, которые как Россия, сделали ставку на экспорт сырья и закупку изделий промышленности в развитых странах окажутся в наиболее проблемной «красной» зоне мирового экономического кризиса.
Это в целом неизбежно, и, если исходить из той структуры экономики которая у нас есть, не может быть исправлено в разумные строки никакими мерами правительства, путь даже и самыми профессиональными. Это кризис структурный, порожденный самой негодной структурой нашей экономики, и чтобы получить тут заметный результат нужны не месяцы, не годы, а десятилетия целенаправленных усилий и сотни миллиардов долларов инвестиций.
О необходимости снижения сырьевой зависимости нашей экономики я слышу уже около 30 лет подряд — а на экспертном уровне уже около сорока. Впервые, пожалуй, об этом на государственном уровне стали говорить на Первом съезде народных депутатов СССР в 1989 году. При этом, под всё эти разговоры, доля нефти и газа в составе бюджета последовательно растёт и растёт. Если говорить про новейшую историю, то доля нефтегазовых доходов в доходах бюджета выросла с 10% в 2000 году до 52% в 2012 году, то есть в пять раз.
Проблема заключалась и заключается в том, что для выхода из нефтегазовой ловушки необходимо буквально «вытащить себя за волосы», то есть на этапе высоких цен в огромных объёмах изымать средства из высокоприбыльных отраслей и направлять их в (относительно) убыточные отрасли, что полностью противоречит требованию «руки рынка», насильственным образом перераспределять доходы прибыльных добывающих отраслей в пользу существенно менее прибыльных перерабатывающих отраслей второго и третьего переделов, то есть — сознательно идти на снижение зарплат, уровня жизни населения, снижение доходов бизнеса и снижение бюджетных возможностей государства — ради цели устойчивости экономики в период мировых потрясений.
Надо ли объяснять на фоне приведенных цифр это эта работа не только не была проделана — в целом, на поле практический решений, даже не ставилось такой задачи (и она никем не поставлена до сих пор), поэтому в период мировой турбулентности Россия входит в самом неблагоприятном экономическом положении, как экономика наиболее открытая к возможному спаду производства на фоне общемирового кризиса, с потенциально существенно более глубокими цифрами падения, нежели средние общемировые. Таков печальный прогноз, но он таков.
На фоне быстрорастущей экономики это были бы преодолимые и временные трудности. Однако, наши трудности, увы, не являются временными. Быстрорастущей экономика России перестала быть уже десять лет назад. Как только закончилось десятилетие 1999-2008 года этап восстановительного роста, , экономика страны по всем ключевым показателям уперлась в уровни 1990 года, с которого и начался наш промышленный спад двадцать пять лет назад. Выяснилась, что старая модель роста, когда можно было на фоне роста экономики вывозить из неё по сто миллиардов долларов в год более не работоспособна, и если эта модель ранее лишь замедляла экономический рост, то теперь она остановила его полностью.
Всё негативные для мировой и российской экономики прогнозы поэтому, увы, происходят на фоне ещё более пагубной для нашего экономического самочувствия длинной негативной волны. Если посмотреть на десятилетие 2007 — 2016 года, то мы увидим что Россия потеряет за эти десять лет примерно треть своего экономического веса относительно других сопоставимых стран, теряет свыше 30% экономического веса к общемировой экономике, и является сегодня страной с постепенно, но неуклонно сокращающейся долей и в мировом производстве, и сокращающейся долей в мировой торговле. К лидерам же мирового экономического роста Россия за это десятилетие потеряла в экономическом рейтинге вдвое.
Такое существенное падение экономической силы государства неизбежно влечет дальнейшее сокращение и его политической роли на мировой арене, и всех возможностей, включая военные, в том числе снижение возможностей в ближнем зарубежье, снижение привлекательность России как центра объединения и интеграции пост-советских экономик. Попытки же преодолеть это объективное снижение в форме сверх-милитаризации экономики, когда свыше 10% ВВП может направляться на цели совокупного силового блока (армия, военная промышленность, спецслужбы и полиция), может в итоге привести экономику к ещё более глубокому кризису.
Поэтому, если в обозримые сроки не будут произведена ревизия и решительной слом всей либеральной экономической доктрины, основанной на свободе вывоза из страны капитала, ныне определяющей экономическое положение России – то и 2016 и 2017 год станут этапом нарастания трудностей в экономике, углубления диспропорций, которые особенно явно проявят себя на фоне общемирового экономического кризиса, и последующего неизбежного глубокого и затяжного социального кризиса в самой России, кризиса власти.
Разумеется, возможность социального взрыва — гипотетическая, и она на первом этапе легко может быть купирована усилением полицейских репрессий государства до уровня, выводящей страну из ряда цивилизованных стран мира, из ряда стран демократических, переводящий её в разряд полноценных полицейских и диктаторских режимов. Это вполне реальный сюжет и, надо сказать, он имеет множество сторонников, как во власти, так и в обществе. Широкая общественная поддержка превращения России в полицейское государство, а выборов — в их полную имитацию легко может быть обеспечена и ныне действующей властью, при высокой, на первом этапе, уровне поддержки этих шагов со стороны массового избирателя.
Разумеется, и это почти неизбежно, власти при этом придётся искать все поводы, чтобы находить себе всё новых и новых врагов в ближнем и дальнем зарубежье, возбуждая, на почве патриотической риторики общественное мнение против их происков и враждебных России действий. Особую успешность это нагнетание патриотической истерии будут иметь в отношении тех государств, в которых внутриполитическая обстановка толкает режимы к действиям в том же направлении в отношении России. Такие партии «в две руки» легко могут быть разыграны политиками с выходом отношения между народами на подлинно предвоенный уровень напряженности, сталкивая ранее невраждебные друг другу народы в клинче ради достижения своих внутриполитических целей, целей укрепления своей власти и стабильности своих режимов.
При все своей легкости этих решений нельзя не отметить, что путь этот — переход от демократии к диктатуре, поиск внешних врагов и возбуждение военного психоза, путь к личной тирании — путь этот для России заведомо тупиковый, ведущий к итоге в кризису несопоставимых масштабов. Такие кризисы можно долго откладывать, но не до бесконечности: часто они происходят после ухода популярного лидера, который своей личной харизмой скреплял то, что казалось бы, уже нельзя скрепить. Такое развитие событий может при плохом развитии событий привести к краху всей системы государственной власти построенной на элементах вассальной преданности национальному лидеру. Эту трагедию и такой кризис переживало уже множество стран, и нелепо не видеть довольно общих негативных последствий перехода к такой модели управления обществом. Это несомненно не тот путь, к которому Россия должна стремится. Но опасность встать на эти рельсы именно в 2016-17 году особенно высока.
Таков самый общий прогноз экономического базиса и вытекающих из него политических процессов, рисков и угроз.
Десятилетняя рецессия, охватившая экономику России является уже не выводом и прогнозом теоретиков, как это было ранее, а свершившимся экономическим фактом, и вопрос заключается лишь в том, на каких путях предполагается искать выход. Если говорить о правительственном проекте то он прост – мы ждём повышения цен на нефть, ничего не меняем, и возобновляем вывоз капитала в привычных объемах (около ста миллиардов в год) из страны как только ситуация «нормализуется».
При этом надо понимать, что данная позиция вовсе не является проявлением тупости – достаточно представить себе, что экономическую политику в России определяют люди главный интерес которых состоит именно в сохранении её как страны-донора, как страны, из которой можно и нужно вывозить капитал, совокупными суммами измеряемыми уже в триллионах долларов (около двух триллионов начиная с 1991 года). – и всё становится на свои места. Так что политика эта – вовсе не безумная, вовсе не глупая, как нам иногда кажется, а напротив, политика вполне умная, трезвая и расчётливая. Просто основана она вовсе не на тех интересах, защиты которых мы, по своей наивности, ждем от национального правительства, а на совсем иных. Политика, за которой стоят интересы измеряемые уже не в жалких миллиардах а в триллионах долларов.
Так, в рамках этой либеральной парадигмы любые реальные шаги Правительства по ограничению экспортных углеводородных отраслей в пользу перерабатывающей промышленности высоких переделов приведет к снижению экспорта капитала из страны, и поэтому эти шаги последовательно отвергаются как «нерыночные» (а на чисто рыночной основе мы можем укрепляться лишь в роли поставщика ресурсов и продукции первого передела).
Разумеется, все предложения изменить эту политику должны учитывать это обстоятельства. А также тот факт, что невозможно найти выход из этой системы подчинённых колониальных экономических отношений без соответствующей масштабам проблемы войны, которую непременно в той или оной форме развяжут или навяжут нам круги, потерявшие свои привычные доходы. Иллюзию, что этой войны можно избежать стоит сразу оставить.
Прогноз здесь очевиден: большая война является для России неизбежным этапом на пути обретения своей экономической самостоятельности. В целом выход России из этой невыгодной для неё системы мирохозяйственных отношений без мировой или крупной локальной войны не представляется возможным вообще. В этой связи и стоит оценивать перспективы 2016 года и ближайших лет: как развилку, где проясниться готова ли Россия и дальше быть дойной коровой крупного мирового финансового капитала, или сделает попытку силой выйти из этой неравноправной системы отношений.
При этом ужесточение политического режима в России легко прогнозируется и в первом, и во втором сценарии: в первом за счёт необходимости подавлять все ростки народного протеста, и загодя прессовать всех возможных лидеров такого протеста, во втором – из-за неизбежной в (пред)военной ситуации милитаризации и мобилизации страны.
При этом парадокс российской политики (а российская политика всегда парадоксальна на то она и Россия) состоит в том, что для того чтобы измениться, и с целью измениться ей неизбежно предстоит пройти через угольное ушко тоталитаризма и авторитаризма: более того, более того, всякая либеральная патока и «демократические перемены» будет лишь свидетельством того, что верх берут силы намеренные всё оставить без изменений, включая роль России как колониального, эксплуатируемого объекта мировой финансовой системы, лишь иногда выпуская пар недовольства через эти «демократические механизмы» и «честные выборы».
Таков парадокс нынешнего этапа Истории, когда коренные интересы миллионов граждан страны могут быть выражены лишь через их отрицание как самостоятельного субъекта исторического творчества, через тоталитарные механизмы, и никак кроме них.
Впрочем, если в нашей Истории был период не-парадоксальный – назовите мне его. У нас же всё как всегда — через парадокс?
С наступившим вас Новым годом, друзья.
Впервые публиковано 17 января 2016 года
На ресурсе "Журналистская правда"
https://jpgazeta.ru/chto-nas-zhdyot-v-2016-godu/
***
Все тексты Б.А. Борисова по дате публикации
Все тексты Борисова Б.А. по различным СМИ
Все тексты Бориса Борисова по темам
* * *
***
Главная старница сайта
Борисов Борис Авенирович
Полное собрание статей